ΘΣ | and I will always be nicer to the cat than I am to you | готический чаровник ©
FMA; post-movie; довольно паршивый соплеангст без всякого на то обоснования.
а, да, ещё это сонгфик. но сомнительно, что кто-либо догадается, под какую песню он написан.
лучше не надо- не оборачивайся.
вокруг что-то грохочет, дребезжит, взрывается, и только этот голос ведёт его, притягивает к полоске яркого света. Энви не видит, откуда сочится этот белый луч, только зрачки ощущают сквозь веки перемену в окружающем пространстве. его наполняет гордость - он сделал это! "чёртов урод мёртв. Хоэнхайм мёртв. мёртв ли я тоже?". он натыкается на припятствие, но двери - кажется, это двери, - раскрываются под давлением его тела неожиданно легко.
- не открывай глаза.
голос высокий, детский, с еле заметной хрипотцой, будто сорван. голос потрескивает, словно помехи по рации, пропадает, как неверный, нечёткий сигнал. голос кажется Энви знакомым. но откуда? словно они уже встречались, когда-то, в другой жизни. слишком многое произошло за последнее время, слишком многое ему нужно было удержать в памяти, чтобы оказаться в нужный момент в нужном месте. чтобы исполнить свою.. мечту? скорее, достигнуть цели. он никогда не мечтал, а если и мечтал, предпочитал запихивать подобные мысли подальше в подсознание и не возвращаться к ним.
Энви сделал ещё пару шагов вперёд и остановился. веки горят огнём. он вдруг вновь почувствовал руки и ноги, а не чешую, а значит, он снова в своём старом обличие. спину защекотали привычные длинные волосы. взрывы стихли, и эта тишина давила на уши, ни криков, ни падений, ни выстрелов. только слепящий свет и он сам, беззащитный впервые за многие годы, понятия не имеющий, ни где находится, ни с кем, ни зачем.
- иди вперёд. я вытащу тебя.
Энви хочет спросить "кто ты?", хочет заорать, а лучше выбить из случайного спутника ответ. его раздражает неведение, раздражает до дрожи. но он почему-то молчит. когда чья-то рука касается его руки он не удивляется, это так закономерно, когда после слов идут действия, у них и раньше сначала шли перебранки, и только после - объятия. раньше? память отказывает, вне времени и пространства он не может сосредоточиться на чём-то одном, и только сердце отстукивает рваный ритм, и чужая ладонь греет его собственную, тянет за собой, силой заставляяет шагать навстречу неизвестности. как ни противно это признавать, двигаться ему тяжело, он всё ещё не оправился от вынужденного лежачего образа жизни, да и менять такое большое тело на обычное совсем не просто, он неповоротлив, неуклюж.
- эй, постой-ка! - он пытается выдернуть руку, как может, но его держат крепко, будто бы он маленький мальчик, который потеряется, если отпустит маму.
"маленький.. мама.."
- я знаю тебя? пусти меня, чёрт возьми! - Энви уже злится не на шутку. мозги, что ли, эти людишки ему вышибли? почему он не может понять, где он и с кем?
- знаешь. пожалуйста, я слишком устал, просто поверь мне, - голос и впрямь звучит измученно, как если бы его обладатель пережил побоище, - если ты разозлишь меня сейчас, плохо будет нам обоим.
"если разозлю, говоришь? будто бы это что-то сверхъестественное. что я, разгневанных детей не встречал, что ли? и не таких приструняли. был один... стоп. я, кажется, понимаю".
они тормозят резко, как если бы пункт назначения возник изниоткуда, и у Энви нет уверенности, что это не так.
- я был всего лишь твоим жалким подобием. всего лишь тенью за твоей спиной, - внезапно произносит голос. дрожит, как лист на осеннем ветру. его обладатель продолжает скороговоркой, будто готовил эту речь давно, и теперь стремится как можно быстрее выпалить то, что накопилось, - ты вряд ли понимаешь, кто я, сейчас, и вряд ли ты понимал это, пока я следовал за тобой. ты и не запомнишь меня, как бы я того ни хотел. но перед тем, как мы попрощаемся навсегда, я должен был по крайней мере минуту управлять тобой. я должен был сделать хоть что-то, чтобы ты почувствовал, что я нужен тебе. мы все жили в одной и той же темноте, в одной и той же лжи и том же холоде. и, может, я сейчас кажусь тебе таким же наивным, как и всегда, и всё это звучит слишком вычурно и красиво. но поверь, я многому научился в этих условиях. например, чувствовать. надеюсь, когда-нибудь этому научишься и ты.
Энви хочет возразить, сказать, что умеет - ненависть у него отлично получается. но вместо этого ощущает тычок в спину. очередные двери - это всего лишь двери? - открываются перед ним, и он падает на сырую землю, резко открывая глаза и поворачивая голову.
- я же просил, не оборачивайся. не зли меня. ты же видел, что бывает, когда я злюсь.
залитый светом, он кажется ангелом настолько, насколько может им казаться ребёнок с такой ухмылкой.
- стой! стой же, идиот!! кретин, придурок, малолетка долбаная, стой! - но Врата закрываются, медленно, и вместе с тем неумолимо, пока Энви силится хотя бы подняться. последнее, что он видит, - это радужка, теряющая фиалковый отблеск и вновь обретающая изначальную синеву.
- прощай, Энви.
свет пропадает. остаётся только обочина просёлочной дороги, утренняя роса, из-за которой мокнет лицо, грязь под ногами, чириканье птиц вдалеке.
и неуверенный шёпот.
- прощай... Рас.
а, да, ещё это сонгфик. но сомнительно, что кто-либо догадается, под какую песню он написан.
лучше не надо- не оборачивайся.
вокруг что-то грохочет, дребезжит, взрывается, и только этот голос ведёт его, притягивает к полоске яркого света. Энви не видит, откуда сочится этот белый луч, только зрачки ощущают сквозь веки перемену в окружающем пространстве. его наполняет гордость - он сделал это! "чёртов урод мёртв. Хоэнхайм мёртв. мёртв ли я тоже?". он натыкается на припятствие, но двери - кажется, это двери, - раскрываются под давлением его тела неожиданно легко.
- не открывай глаза.
голос высокий, детский, с еле заметной хрипотцой, будто сорван. голос потрескивает, словно помехи по рации, пропадает, как неверный, нечёткий сигнал. голос кажется Энви знакомым. но откуда? словно они уже встречались, когда-то, в другой жизни. слишком многое произошло за последнее время, слишком многое ему нужно было удержать в памяти, чтобы оказаться в нужный момент в нужном месте. чтобы исполнить свою.. мечту? скорее, достигнуть цели. он никогда не мечтал, а если и мечтал, предпочитал запихивать подобные мысли подальше в подсознание и не возвращаться к ним.
Энви сделал ещё пару шагов вперёд и остановился. веки горят огнём. он вдруг вновь почувствовал руки и ноги, а не чешую, а значит, он снова в своём старом обличие. спину защекотали привычные длинные волосы. взрывы стихли, и эта тишина давила на уши, ни криков, ни падений, ни выстрелов. только слепящий свет и он сам, беззащитный впервые за многие годы, понятия не имеющий, ни где находится, ни с кем, ни зачем.
- иди вперёд. я вытащу тебя.
Энви хочет спросить "кто ты?", хочет заорать, а лучше выбить из случайного спутника ответ. его раздражает неведение, раздражает до дрожи. но он почему-то молчит. когда чья-то рука касается его руки он не удивляется, это так закономерно, когда после слов идут действия, у них и раньше сначала шли перебранки, и только после - объятия. раньше? память отказывает, вне времени и пространства он не может сосредоточиться на чём-то одном, и только сердце отстукивает рваный ритм, и чужая ладонь греет его собственную, тянет за собой, силой заставляяет шагать навстречу неизвестности. как ни противно это признавать, двигаться ему тяжело, он всё ещё не оправился от вынужденного лежачего образа жизни, да и менять такое большое тело на обычное совсем не просто, он неповоротлив, неуклюж.
- эй, постой-ка! - он пытается выдернуть руку, как может, но его держат крепко, будто бы он маленький мальчик, который потеряется, если отпустит маму.
"маленький.. мама.."
- я знаю тебя? пусти меня, чёрт возьми! - Энви уже злится не на шутку. мозги, что ли, эти людишки ему вышибли? почему он не может понять, где он и с кем?
- знаешь. пожалуйста, я слишком устал, просто поверь мне, - голос и впрямь звучит измученно, как если бы его обладатель пережил побоище, - если ты разозлишь меня сейчас, плохо будет нам обоим.
"если разозлю, говоришь? будто бы это что-то сверхъестественное. что я, разгневанных детей не встречал, что ли? и не таких приструняли. был один... стоп. я, кажется, понимаю".
они тормозят резко, как если бы пункт назначения возник изниоткуда, и у Энви нет уверенности, что это не так.
- я был всего лишь твоим жалким подобием. всего лишь тенью за твоей спиной, - внезапно произносит голос. дрожит, как лист на осеннем ветру. его обладатель продолжает скороговоркой, будто готовил эту речь давно, и теперь стремится как можно быстрее выпалить то, что накопилось, - ты вряд ли понимаешь, кто я, сейчас, и вряд ли ты понимал это, пока я следовал за тобой. ты и не запомнишь меня, как бы я того ни хотел. но перед тем, как мы попрощаемся навсегда, я должен был по крайней мере минуту управлять тобой. я должен был сделать хоть что-то, чтобы ты почувствовал, что я нужен тебе. мы все жили в одной и той же темноте, в одной и той же лжи и том же холоде. и, может, я сейчас кажусь тебе таким же наивным, как и всегда, и всё это звучит слишком вычурно и красиво. но поверь, я многому научился в этих условиях. например, чувствовать. надеюсь, когда-нибудь этому научишься и ты.
Энви хочет возразить, сказать, что умеет - ненависть у него отлично получается. но вместо этого ощущает тычок в спину. очередные двери - это всего лишь двери? - открываются перед ним, и он падает на сырую землю, резко открывая глаза и поворачивая голову.
- я же просил, не оборачивайся. не зли меня. ты же видел, что бывает, когда я злюсь.
залитый светом, он кажется ангелом настолько, насколько может им казаться ребёнок с такой ухмылкой.
- стой! стой же, идиот!! кретин, придурок, малолетка долбаная, стой! - но Врата закрываются, медленно, и вместе с тем неумолимо, пока Энви силится хотя бы подняться. последнее, что он видит, - это радужка, теряющая фиалковый отблеск и вновь обретающая изначальную синеву.
- прощай, Энви.
свет пропадает. остаётся только обочина просёлочной дороги, утренняя роса, из-за которой мокнет лицо, грязь под ногами, чириканье птиц вдалеке.
и неуверенный шёпот.
- прощай... Рас.