фэндом: Death Note.
пейринг: Джеванни x Миками.
рейтинг: PG.
прим.автора: виньетка она и есть виньетка. крошечно.
за идею спасибо стишкам про запахи в дэс ноте, а так же безымянной особе, заявившей в контакте, что этих двоих она путает.
ах да.
warning! если вы не любите Шекспира, Андерсена и Новый Завет или не имеете о чём-то из вышеперечисленного представления, то вам не сюда.
+ на опечатки я снова не проверил. недоработано.
"Иуда".ровно двадцать пять минут на то, чтобы заметить каждую мелочь. взгляд опытного изготовителя подделок не даёт осечек, и детали ровно разложены – каждая на свою полку. за то время, что Джеванни копается в вещах этого Тэру, ему трижды звонит Ниа, два раза – Лестер, и, для утешения крошечного самолюбия, сама Халль набирает его номер. женщины мало обращают на него внимания, Джеванни скромный и робкий, помешанный на своей работе, чрезмерно кропотливый. ему не до тех милых воркований и признаний под луной, что так приятны прекрасному полу. он всегда занят, как сейчас, очередным самым-важным-заданием. впрочем, на сей раз провал истинно недопустим, и Джеванни педантично прощупывает матрас в квартире прокурора, заглядывает в ящики с нижним бельём и пролистывает альбом детских фотографий – а ну как за тонкую прозрачную плёнку заложен лист из Тетради Смерти? с десяти страниц фото смотрит ясными глазами один и тот же бледный, почти до болезненности, малокровия, мальчик. решительный и пронизывающий взгляд из-под стекол очков словно следит за тем, правильно ли поступают люди, всё ли в мире уравновешенно, соблюдены ли законы.
мальчику десять от силы. Миками Тэру, староста класса, щуплый умник, борец за добро. никакого спортзала тогда для него не существовало. он дрался крошечными кулачками, не закалёнными еженедельными тренировками. Джеванни невольно заглядывается, ребёнок кажется таким одиноким, непринятым миром, что хочется зашептать "успокойся, малыш, я тебя не обижу". только ложь это всё, обидит, ещё как. отобрать у дитя Бога, веру, надежду – не это ли настоящее преступление? и кто же покарает его за злодеяние, если не станет самого Господа?
Джеванни злобно плюёт на пол, после спохватившись и судорожно выхватив из кармана носовой платок. да что это с ним сегодня? он и берёг эту тряпочку, свежевыстиранную и аккуратно выглаженную, вовсе не для того, чтобы протирать ей паркет в доме правой руки Киры. однако следов после себя наоставлять ни в коем случае не положено. Тэру так же пристально разглядывает свою квартиру, как и тот, что проводит в ней обыск, в этом Джеванни совершенно уверен. снова трезвонит мобильный в кармане.
– Ниа?
– Джеванни. ты закончил?
– осталась кухня.
он плетётся, спотыкаясь о порог, и застаёт сверкающую плитку, отполированный пластиковый стол, как отражение его собственного жилища. как храм идеальности, культ чистоты и порядка. Джеванни отчего-то ни секунды не сомневался, что оно будет выглядеть именно так. он чувствует себя Иудой, что продаёт сына Божьего за тридцать сребреников – чёрт возьми, за куда меньшее, за жалкое "спасибо" от детектива-куклы, мазка корректора на фоне реальности. ему хочется бежать, комкая ногтями щёки. или лучше помочь себе, разрушив этот алтарь безупречности, уничитожая сходство.
от шкафчика над раковиной бьёт статическим электричеством. там спрятаны, вдали: маленький деревянный крестик, пустая пепельница, томик Шекспира. Джеванни достаёт тоненькую книжку, и та идеально ложится на его ладонь, будто точно под неё подогнанная. наугад открытая страница сообщает, что номер этого сонета 35, и громкий голос провозглашает:
Ты не грусти, сознав свою вину.
Нет розы без шипов; чистейший ключ
Мутят песчинки; солнце и луну
Скрывает тень затменья или туч.
Мы все грешны, и я не меньше всех.
Грешу в любой из этих горьких строк,
Сравненьями оправдывая грех,
Прощая беззаконно твой порок.
Защитником я прихожу на суд,
Чтобы служить враждебной стороне.
Моя любовь и ненависть ведут
Войну междоусобную во мне.
Хоть ты меня ограбил, милый вор,
Но я делю твой грех и приговор.
Джеванни кажется, что он слышит стихи со стороны, слышит, как Миками усмехается и кричит ему в ухо каждую строку, цитируя английского драматурга. как иронично. Джеванни кажется, что над ним смеётся не только бумага, но и старая пепельница, а деревянный крест с ней точно заодно, они все сообщники этого подлеца. Джеванни кажется, что стены качаются, то смыкая, то размыкая свои объятия вокруг него, и тёмные волосы Тэру, чуть длиннее, чем положено работнику юридической сферы, расползаются из дыр в ветиляции, разливаются, пачкая кафель, и рассыпаются в то же мгновение в пепел, завершая круговорот. у Джеванни слишком много образов в голове, как он замечает, для человека с его обязанностями. ему трудно дышать, и он расстёгивают верхнюю пуговицу рубашки. определения выдумывать – это не к нему, он не может, не должен сейчас выяснять для себя, кто здесь Христос, а кто предатель.
– я не вор, слышишь, ты! оставь меня в покое! я не хочу ничего с тобой пополам!
он закрывает ладонями уши, как делал в далёком детстве, когда мама читала ему слишком страшные сказки. это никогда не срабатывало, он видел текст в книге, знал, чем кончится, но не слыша её монотонного голоса, было спокойнее ждать, когда девочка начнёт плести своим братьям рубашки из крапивы. быть может, его самого в тишине меньше кололо.
Джеванни роняет Шекспира на пол, и томик захлопывается. самый нужный для таких дел сотрудник СПК уже знает, подделку чего он будет изготовлять, когда вернётся в лабораторию. работа – впервые за все эти годы – может и подождать.
@темы:
make me dream your dreams
-
-
17.11.2009 в 07:33Бедный Джеванни,он всегда внушал мне симпатию.
-
-
17.11.2009 в 07:38да, Джеванни жалко. я хотел про него написать, давно уже.